Детский спектакль "Волшебная лампа Аладдина", знакомство с труппой и беседа с худруком театра.
Авторы: Елизавета Желудева, Вера Куличенкова
7 февраля сходили на детский спектакль "Волшебного лампа Аладдина" в театр "Вернадского, 13". Музыка, игра света, танцы - всё, что и нужно, чтобы осчастливить ребёнка, а, следовательно, и пришедших мам-пап-бабушек-дедушек.
Аладдин на сцене уже 7 лет. Премьера состоялась 21 декабря 2013 года. Значит, пользуется успехом у маленьких зрителей.
Нам удалось пообщаться как с художественным руководителем театра и режиссёром спектакля Еленой Валерьевной Громовой, так и с актёрами сказки.
- Елена Валерьевна, а как родилась идея спектакля?
- Захотели что-то радостное, хорошее, хулиганское. Во-первых, мы подумали, что у нас нет ничего восточного. Во-вторых, у нас есть замечательный Джинн (Ренат Мифтяхов). И для него нужно было что-то эдакое сделать. Правда, когда мы ставили спектакль, актёр был немного более худой. Но для роли Джинна животик – вообще не проблема. Даже плюс.
- А какие ещё изменения претерпел спектакль, за исключением увеличения Джинна в размерах?
- У нас менялся актёрский состав часто. Исключение – Джинн и Аладдин (Данила Алексеев). Они были с нами изначально.
- Можно ли постановку отнести к такому жанру, как мюзикл? Мы видим танцы, слышим песни.
- Это не мюзикл. Это музыкальный спектакль. Дети нуждаются в песнях, танцах. Если есть хороший композитор, то почему бы не использовать его возможности. У нас во всех детских спектаклях много музыки. Наш композитор, Варвара Калганова, пишет для всех сказок. Дорожим ей сильно.
- А можно ли считать тот факт, что актёры поют под фонограмму, причиной теории "наш Аладдин - это не мюзикл"?
- Вполне. Да и мы не скрываем сей факт. Для начала потому, что не все артисты умеют хорошо петь. Не все с музыкальным образованием и хорошей вокальной подготовкой. Во-вторых, у нас нет десяти составов, если вдруг у кого-то подводит сегодня горло. В-третьих, используем запись, чтобы сохранить динамику внутри исполнения музыкального номера – чтобы можно было под плюс танцевать, бегать, активно действовать. Но скажу, что артисты честно учат эти песни сами, записывают их на студии.
- Что для Вас детский театр?
- Детский театр - это ставить и играть честно. Есть такое плохое понятие – «тюзятина» (произошедшее от "ТЮЗа"). Это когда думают, что дети – дураки. Но это абсолютно не так. Дети понимают даже больше, чем взрослые. Есть такие моменты, которые детям сложно интерпретировать. Их нужно учитывать. Скорее, это маленькое табу. Нельзя, например, выпускать актрису, играющую лисичку, в короткой юбочке. Это пошло.
Также ребёнок не воспринимает просто текст. Яркую и сочную картинку – да. Поэтому нельзя пока вставлять длинные заумные диалоги, потому что что в силу возраста дитё не поймёт задумки.
И нельзя ребёнка заставить полтора часа сидеть на попе ровно. Он весь извертится. Поэтому антракт обязателен. Это чисто технические вещи.
Я бы не сказала, что всё "взрослое" запрещено. Просто есть темы, которые нужно вводить аккуратно. Не стоит, например, кровь по сцене размазывать. В нашей сказке про Аладдина есть, безусловно, зло, страшные сцены. Но это подано не так, чтобы напугать ребёнка. Он и не боится поэтому, а даже порой симпатизирует, сочувствует злодею.
- А вот сцена про «давайте отсечём голову Аладдину». Мы испугались, а дети - посмеялись. Как так?
Взрослые и вправду её боятся больше, чем дети. Просто взрослые знают, что такое смерть. А дети не понимают последствий. Они же дома играют в боевики всякие, стрелялки и т.п. Бегают друг за другом, крича «я убью тебя». Всё в форме игры. Так и у нас в театре: если для детей, то всё через игру. Если говорить о смерти по-взрослому, то это уже не в детских сказках.
Я прошу прощения, но мне нужно давать первый звонок. Спасибо за беседу!
- Большое спасибо! Было приятно пообщаться!
В антракте удалось поговорить с худруком. После спектакля - с актёрами.
Данила Алексеев - Аладдин
- Данила, Вы в спектакле такой весь озорной, неунывающий, веселый. В жизни как дела обстоят?
- Нет, нет, нет, в жизни я серьезный, спокойной человек. Работа у меня такая (смеется).
- Как бессменный Аладдин, Вы свою роль, может, как-то пересмотрели, что-то в ней поменяли? За 7-то лет?
- Ну, конечно, приходится подстраиваться под возрастные изменения (смеется). Но общее направление всегда правильное и действия верные! Всё это остаётся неизменным.
Ринат Мифтяхов - Джинн
- Ринат, скажите честно, в далёком 2013 было легко войти в роль?
- Вообще было очень сложно, потому что на тот момент были очень сложные политические дела на Украине, и они как-то так сложились в мой образ, что получалось какое-то разрушение. Джинн, по хорошему счёту, одновременно и созидатель, и разрушитель. Было сложно балансировать. Помню, на тот момент, я был в какой-то прострации, в другом измерении. У меня была бессонница. Я почему-то спал по 3-4 часа, потом приходилось играть с утра, и еще в 4 часа дня был спектакль. Но со временем всё успокоилось и стало нормально. Сложно, короче, давался этот образ! Ну, как сложно... Был в этом и кайф: то есть ты такой озорной, классный, бегаешь, радуешься и так далее.
- В жизни Вы такой человек или более спокойный?
- Уже спокойный. Раньше был такой, как Джинн, сейчас - нет.
- Для Вашего актёрского портфолио это привычный персонаж?
- Амплуа у нас всегда разные, но, конечно, я больше играю хара́ктерные какие-то роли. Но сейчас уже меньше, потому что параллельно преподаю в детской театральной студии. Веду в ней сценическую речь и актерское мастерство, ставлю спектакли как режиссер.
- В целом, Вам чаще достаются роли весёлые или есть и драматические?
- Я играл Мышиного короля в «Щелкунчике», и вот он там настоящий злодей - внутреннее зерно этого зла, дымное. Такой вот человек-дым. А так, в основном, комедийные.
- А какие характеры Вам легче даются?
- Что даю, над тем и работаю. Но самое увлекательное - это когда новые спектакли. То есть, не когда ты вводишься в старые, мы это называем «надеть чужой костюм», а когда ты сам, здесь и сейчас, это всё делаешь: создаёшь образ, прорабатываешь его. Тогда и ты становишься интересным, и тебе это классно.
Павел Симонов - злой колдун Мансур
- Павел, Для Вас привычно амплуа вот такого истинного злодея?
- Знаете, дело в том, что мне в целом нравится играть злодеев. Не то что бы это режиссер всегда предлагал. Нет. Злодеи ‒ это, в первую очередь, очень интересная форма существования. Лично я схожусь на том, что добро, оно всегда одинаково в своих мотивах, в то время как зло бывает совершенно разным: оно бывает маленьким или большим. И оно не может существовать без мотива, потому что любое зло должно рождаться из чего-то. То есть мотивы, порой, не всегда плохие, и зло старается действовать либо в лучшую сторону, либо с целью отмщения и так далее.
- То есть Вы, получается, чаще всего играете зло?
- Не всегда. Здесь я играю почти во всех спектаклях, и у меня 50/50. Главных героев я играю крайне редко - это абсолютно не моё. Я больше подхожу именно на второй план: характерный, комедийный, отрицательный. Мне так даже больше нравится.
- Сложно было войти в образ?
- Да в принципе не бывает простых ролей. Их просто не существует. Все роли, они сложные.
Было приятно. Как посмотреть детскую сказку про Аладдина-авантюриста, так и задать вопросы деятелям театрального искусства. Ещё не раз зайдём.
Фото: Виктория Гришко