"Двенадцатая ночь": почему в Театре на Бронной восстановили “масочный режим”

Олег Долин уже прославился в Театре на Бронной как поклонник комедий “дель арте” –  площадных и уличных спектаклей,  которые создавались по краткой сюжетной схеме “масок”.  Год назад постановщик воплотил народные итальянские образы в  постановке “Женщина-змея”. Теперь настала очередь Шекспира.

В интерпретации “Двенадцатой ночи” он продолжил исследовать традиции итальянского фарса, но дополнил их элементами пластической современной драмы.

Костюмы для героев комедии придумала Евгения Панфилова – она уже работала с этой пьесой Шекспира в театре Сатиры, но тогда комедию про двух потерянных близнецов ставил Павел Сафонов. Евгения перенесла на сцену “Бронной” по-цирковому яркий грим, безумные укладки, громоздкие силуэты и яркие цвета костюмов. 

В постановке сохранили оригинальный сюжет: герцог Орсино по-прежнему любит юную графиню Оливию, Виола притворяется молодым евнухом Цезарио, а ее брат-близнец Себастьян получает приют в доме моряка-отшельника. Но – как это принято в театре Богомолова – классику наградили необычным прочтением.

Спектакль заигрывает со зрителем буквально с первых сцен. Купидон в мешковатом черном костюме стреляет из импровизированного лука-вешалки прямо в зал – осчастливленные его стрелами тетралы, повинуясь незамысловатым жестам, встают со своих мест и замирают, покуда не опустится занавес.

Когда игривый сын Афродиты видит герцога Орсино (Владимир Яворский), “Двенадцатая ночь” по-настоящему опускается на сцену театра.

Сюжет о потерпевших кораблекрушение близнецах – Виоле (Владимира Петрик) и Себастьяно (Андро Симонишвили) – комедиен сам по себе. Олег Долин мастерски вписывает английскую драматургию в комедийные маски дель артэ. Романтичный Себастьяно произносит печальные монологи в духе Пьеро, пока его сестрица в образе Цезарио мечется по сцене, как и полагается Арлекино. Скупой граф Орсино произносит любовные отповеди в духе Панталоне. Адресат его воздыханий – прекрасная Оливия – изначально предстает в образе прекрасной венецианской =-- списенте, иллирийской – дамы.

В амплуа дзанни  – Коломбины, Бригеллы и Пульчинеллы – перед зрителями выступают Мария – камеристка благородной Оливии, а также хитрый сэр Тоби – дядя графини, и недалекий сэр Эндрю. 

Это трио куролесит, как и полагается хулиганистым слугам. Итальянские маски превращают злодейства и подмены из оригинальной пьесы в забавные проделки.  Посочувствовать обманутым Цезарио и Мальволио мешают смех и очарование негласного “лидера” проворной тройки – омолодившегося на персональной диете из настоек сэра Тоби.

Юмор режиссера преображает и один из главных образов в драматургии Шекспира. Шут Фесте бегает по цене за тройкой алкоголиков-антагонистов, как домашний питомец. Его “масочная” роль проявляется, когда он взаимодействует с другими персонажами – двигается и разговаривает как Кот, который гуляет сам по себе.

Олег Долин показывает шекспировских героев через призму итальянской комедии, и добавляет нотки современности.

Так, Виола, вынужденная скрываться под маской молодого пажа Цезарио, читает свои реплики как рэп. Нескладная Владимира Петрик дергается в такт воображаемому биту и чуть ли не завершает свои предложения “йо”, Тоби (Виталий Довгалюк) и сэр Эндрю (Максим Шуткин) выступают с девизом “Водка без пива – деньги на ветер”, а благородная Оливия (Тина Стойилкович)  в истерике “плюется” цитатами из “Евгения Онегина”.

Неподвластен итальянской системе координат и шарму XXI века только суровый дворецкий Мальволио (Сергей Епифанцев). Главный антагонист “Двенадцатой ночи” при первом “пришествии”, по словам зрителей, напоминает “пугало огородное”. Когда гротескно-раздутая фигура с красными губами начинает разговаривать, зал вздрагивает.

Долинской 12 ночи динамичности не занимать, как и полагается “народным” комедиям дель арте . Суетливый Цезарио (переодетая в мужчину Виола) хватает обезумевшую от любви графиню за горло и прижимает к стене, граф Орсино заедает тоску по прекрасной Даме тазиками мороженого, а Оливия гладит возлюбленному рубашки.

О том, что ставят вообще-то серьезную философскую пьесу Шекспира, напоминает появление Антонио (Александр Макаров). Беглый моряк выходит на сцену после полутора часов комедийной фантасмагории. Он наставляет не только Себастьяно, но всех обитателей сцены: вернитесь, пожалуйста, из мира гротеска к замыслу Шекспира.

Все основные драматические конфликты в пьесе решаются буквально за полчаса: насыщенный получается акт. Владимира Петрик и Андро Симонишвили (Виола и Себастьяно) энергично отыгрывают сцену встречи, Виола снимает костюм Цезарио. Влюбленные каждый в своего близнеца Орсино и Оливия, тоже избавляются от комедийных масок – в голосах актеров, полтора часа валяющихся по сцене, наконец звучат благородные английские нотки.

Амплуа изменяет и Мальволио – Сергей Епифанцев буквально “выпархивает” из гробообразного сюртука и действует вопреки сюжету оригинальной пьесы. 

Комедию завершают с итальянским юмором. Воссоединение семьи и “воскрешение” самолюбивого слуги празднуют, по традиции дель артэ, танцами и вечеринкой буфалло. Естественно, под современную музыку