Евгений Герчаков о Сальвадоре Дали, отличии театра от кино и своей «морде»

 Театр Луны провел 100-ый спектакль «Дали и испанская королева из Казани». В честь этого события мы взяли интервью у советского и российского актера театра и кино Евгения Герчакова. 

 — Сегодня 100-ый спектакль. Он будет чем-то отличаться от других? 

 — Да, конечно, будет. Всегда в театре есть «зеленые» спектакли. Когда актеры могут свободно импровизировать. И каждый раз привносишь что-то новое.

Тут недалеко есть филиал Малого театра. Однажды татарское общество подумало, что я тоже татарин, и  пригласили на встречу. Один из них говорил: «Евгений Аркадьевич, а можно к вам на спектакль прийти?» Я говорю: «Конечно. Завтра придете к администратору, скажете мою фамилию и вам дадут два билета. После спектакля встретимся на служебном входе».

Тогда я играл короля Лира. Спектакль закончился, иду к служебному входу. Мне звонит этот татарин и говорит: «Евгений Аркадьевич, я на служебном входе. Вы так хорошо дядю Ваню играли». Но я-то играл короля Лира. Оказалось, что они проходили мимо филиала Малого театра. Там шел «Дядя Ваня». Они туда зашли, сказали мою фамилию и их пустили на постановку. Пришлось выкручиваться и играть роль актера, который якобы после чеховской драматургии вышел подышать свежим воздухом. Так что теперь у меня в репертуаре есть «Дядя Ваня».

 — Сегодня у Вас будет тоже такая импровизация? 

 — Не в такой степени, конечно, но будет. Сальвадор Дали был сюрреалистом. Поэтому этот сюрреализм помогает много где импровизировать.

 — Одна птичка нам прошептала, что у Вас есть невероятная куртка с портретом Дали. Как пришла идея такого дизайна?

 — Это случилось в Манеже год назад. Ежегодно там проходит выставка головных уборов Chapeau. Один дизайнер пригласил меня сделать показ от имени Дали. Я ей предложил, чтобы вся моя семья участвовала в показе. Нас было всего человек пять. У каждого была одежда в стиле сюрреализма: кофточка, маечка, футболочка. Мне сделали рубашку, шляпу и этот пиджак. На нем изображен мой портрет в гриме. Во время показа я в основном стоял спиной. Все было очень красиво. Сейчас же я придумал модный перформанс в стиле кабаре. Дали тоже любил перформансы. Он даже делал постановки в этом жанре в своем театре. 

 — Вы вообще любите ходить на фэшн-показы? Есть ли любимые дизайнеры, бренды?

 — Прозвучит  сейчас нескромно, но я сам себе дизайнер. Я не художник, не стилист, но столько видел хорошего и плохого на сцене. Мне всегда говорили: «Ой, а кто это Вас одевает. Кто Ваш стилист?» Мне нечего ответить, потому что я сам себе дизайнер. Кто лучше тебя знает, что тебе нужно? Человек в принципе должен обладать чувством стиля. В одежде, во внешнем виде, в походке, в речи, в игре. Но самое лучшее, когда уже играть никого не надо. До этого надо дойти. Например, идет 500-ый спектакль «Гамлета». Его же исполняли многие и на разных языках. Но главное – ты в этой роли. Ты должен дать зрителю что-то свое, чтобы интереснее было смотреть.

 — Говоря о спектакле. Бывает так, что у актера всего одна-две роли в репертуаре. Это может очень сильно огорчать. Как актеру не устать от однообразия?

 — Дело в том, что нужно выходить на сцену как в первый раз. Будто ты ничего не знаешь. Многие актеры по изученному выходят. Тогда и вправду неинтересно. Киноактеры не понимают, как можно играть сотый раз спектакль. Они вот приедут, снимут несколько дублей и забудут. А в театре нужно постоянно выходить в одной роли. Надо просто делать это будто в первый раз. Это нормально для актера. В этот момент расширяет свой диапазон как актера, ведь ты не должен повторяться. Каждая роль — это новый типаж. Например, моим лицом нельзя играть женские роли, но я играл. Я играл роль девушки, у которой вечером должен быть концерт. Тогда в платье и в колготках в сеточку я пел: «Я лежала навзничь, грудь моя вздымалась…»

 — А как Вы входили в образ женщины? Есть секреты?

 — Чувствовать женщину – самое сложное для мужчины. Если ты ее почувствуешь, то она почувствует тебя. Для артиста все интересно попробовать. Я играл коня по рассказу Льва Толстого «Холстомер». Повествование о коне, который рождается и умирает на наших глазах. Мало того, меня кастрировали на сцене. Это было грандиозно. Это надо было прожить. И десять лет я играл этого коня с большим успехом. Если я исполнил коня, то женщину точно сыграю.

 — Вы работали и в кино, и в театре. Но почему по итогу выбрали театр? 

— Я скажу так: это театр выбрал меня. Театр – это вечная импровизация. Кино – это дубли. Через фильмы только успех быстрее приходит. Опыта там мало. Но я рад, что снялся у великого режиссера Алексея Германа. Он начинал работу над фильмом «Братья Стругацкие».  Я попал к нему на пробу. Захожу в кабинет, и мне Алексей говорит: «Женька, понимаешь, ты у меня не снимался ведь.  Я в театры не хожу, ни одного спектакля с тобой не видел. Но мне понравилась твоя морда». Делаю паузу и говорю: «А мне Ваша». Вот мы и начали работать. Фильм выходил на экран четырнадцать лет, но до премьеры режиссер так и не дожил.

 — А сейчас хотели бы у кого-нибудь сняться? 

 — К сожалению, все режиссеры у которых я хотел сняться, ушли из жизни. Например, Феллини.

 — А сами встали бы на место режиссера? 

 — Если я когда-нибудь сойду с ума, то точно встану. В театре я ставил. Три раза. Заключительный спектакль я выпустил на свое 70-летие в Театре Луны. Считаю, что он уникальный. Это история о Зигмунде Фрейде. Мне кажется, что это моя лучшая работа. Очень жду его возвращения на сцену.

 — А когда Вы начали играть Дали, то почувствовали с ним связь?

 — Во-первых, я с ним не знаком, поэтому сложно чувствовать какую-либо связь. Считаю, чтобы сыграть Дали, надо быть наглым, смелым и очень похожим на него актёром. Без таланта и лица не получится ничего. Надо соответствовать такой роли. Ни на одной сцене России нет этой истории, а сегодня увидите. Также в конце спектакля я рассказываю зрителям: «Много лет назад в Барселоне появилась женщина, которая назвала себя дочерью Дали. Детей у него не было. Сделали ДНК и оказалось, что она не имеет с великим художником никаких родственных связей. Тогда я подумал, что скоро эта мадам и до меня доберется».

 — Что Вы планируете сейчас делать? Будут ли новые проекты? 

 — Я бы хотел сыграть в спектакле о возвращении Брэнда Хаузера. Он же в конце фильма «Игра по-крупному» хотел вернуться. И вот спустя много лет жизни в космосе он возвращается в Москву наших дней. Думаю, будет интересно. 

Редактор: Елизавета Желудева