Москва − начиная от Театра сатиры и Патриаршьих прудов, заканчивая Большим Гнездниковским переулком − плотно вошла в роман Михаила Булгакова и стала полноценным действующим лицом, сочетающим сатирическую реальность и мистику.
Начинать исследование «булгаковской» Москвы удобнее у входа на станцию метро «Маяковская». С этого местоположения открывается вид на Театр сатиры. В начале XX века здесь проходили массовые сеансы фокусников и магов. Такие представления, а точнее их востребованность у публики, произвели на Булгакова впечатление. Это легло в основу создания образа театра Варьете и массовых сеансов магии, которые устраивал Воланд.
Следующий объект, на который стоит обратить внимание, − сад «Аквариум», расположенный позади Театра Сатиры. Во время Булгакова это место пользовалось большой популярностью из-за расположенных здесь питейных заведений. Однако автор использовал его в романе с другой целью. Согласно исследованиям, именно в этом дворике «подмяли» Варенуху Азазелло и Бегемот, когда администратор пытался передать информацию о Степе Лиходееве.
«Как ни торопился администратор, как ни хотел до грозы проскочить, ему пришлось на секунду заглянуть в уборную в летнем саду, чтобы проверить − исполнили ли монтеры приказание провести в нее электричество».
Та самая «нехорошая» квартира N50 находится недалеко от Театра сатиры, по адресу Большая Садовая, 302-бис. Именно здесь, на пятом этаже, Булгаков жил с 1921 по 1925 года. Сейчас здесь расположен дом-музей писателя, который по студенческому билету можно посетить бесплатно.
Буквально в двух шагах от квартиры Степы Лиходеева и Берлиоза находится Ермолаевский переулок. В 20-х годах здесь проходили трамвайные рельсы и стоял турникет. Это место фигурирует в романе в финале третьей главы. Именно здесь Берлиоз поскользнётся на пролитом Аннушкой масле и лишится головы.
«Берлиоз не стал слушать попрошайку и ломаку регента, подбежал к турникету и взялся за него рукой. Повернув его, он уже собирался шагнуть на рельсы, как в лицо ему брызнул красный и белый свет: загорелась в стеклянном ящике надпись «Берегись трамвая!"».
Самым «булгаковским» местом в Москве считаются Патриаршьи пруды. Здесь, майским вечером «в час небывало жаркого заката» сотрудники МАССОЛИТА впервые встречают Воланда и его свиту. Известна даже скамейка, на которой сидел Воланд. Она находится в самом центре аллеи с левой стороны от Ермолаевского переулка.
«Не только у будочки, но и во всей аллее, параллельной Малой Бронной улице, не оказалось ни одного человека. В тот час, когда уж, кажется, и сил не было дышать, когда солнце, раскалив Москву, в сухом тумане валилось куда-то за Садовое кольцо, − никто не пришел под липы, никто не сел на скамейку, пуста была аллея».
Если пройти вдоль пруда, то можно увидеть бесхозные строения − их оставили в качестве напоминания о киоске, в котором Иван Бездомный и Берлиоз покупают «теплую абрикосовую».
«Абрикосовая дала обильную желтую пену, и в воздухе запахло парикмахерской. Напившись, литераторы немедленно начали икать, расплатились и уселись на скамейке лицом к пруду и спиной к Бронной».
Погоня Ивана Бездомного за свитой Воланда происходила по Спиридоновке, пройдя по которой можно увидеть прототип особняка Маргариты. Дом Зинаиды Морозовой на Спиридоновке, 17 построен в 1893-1898 в стиле английской неоготики по проекту архитектора Фёдора Шехтеля. Он двухэтажный, имеет отдельный сад, отгороженный забором с решёткой, и в целом отвечает перечисленным в романе характеристикам.
Двигаясь в том же направлении, можно дойти до перекрестка, где свита Воланда после продолжительной погони разбежалась в разные стороны.
Другой важный объект романа − здание МАССОЛИТА (Московской Ассоциации литераторов) и ресторан «Грибоедов». Исследователи считают, что их прототипом является дом Герцена на Тверском бульваре, в котором расположен Литературный институт имени Горького.
Самая трогательная сцена романа − встреча Мастера и Маргариты − вероятно, произошла в Большом Гнездниковском переулке.
«Она несла желтые цветы! Нехороший цвет. Она повернула с Тверской в переулок и тут обернулась. Ну, Тверскую вы знаете? По Тверской шли тысячи людей, но я вам ручаюсь, что увидела она меня одного и поглядела не то что тревожно, а даже как будто болезненно. И меня поразила не столько ее красота, сколько необыкновенное, никем не виданное одиночество в глазах!»