Похороны советского

Уже предвкушая увлекательную постановку с громким названием «Слишком сумасшедшие похороны», вы подходите к уютному на вид зданию красного кирпича Театра на Юго-Западе. С другой стороны этого дома номер 125 когда-то висела бронзовая табличка-портфель с веником: «Здесь жил Женя Лукашин», герой всем известной киноклассики «Ирония судьбы, или С лёгким паром!». Именно проспект Вернадского сыграл в фильме роль 3-ей улицы Строителей. Пару лет назад памятную вывеску украли, так что теперь на её месте красуется лишь фотография того портфеля.

Зайдя внутрь дома, вы оказываетесь в светлом небольшом холле, увешанном афишами. Здесь же можно взять приятно оформленные дизайнерские программки. Прохóдите направо по коридору - вас встречает вежливая, улыбающаяся билетёрша. От гардеробщицы здесь же узнаете, что второго звонка еще не было, и вы можете успеть даже в буфет, он дальше по коридору. Но, радуясь, что не опоздали к началу, вы заходите в исключительно «партерный» и такой же камерный, как и весь театр, зал - до него тоже рукой подать от входа.

Первое, что бросается в глаза – практически полное отсутствие декораций. На сцене стоят всего лишь стол, стул в отдалении от него с одной стороны и трибуна с другой. Все эти предметы мебели выполнены из множества табуреток, сама сцена подсвечена желтовато-зеленоватым приглушённым светом – такой ассоциируется с дискотекой сельского ДК. Зал уже полон людей совершенно разного возраста, впрочем, молодёжи почти нет.

Начинает звучать задорная песня «Я, ты, он, она, Вместе — целая страна, Вместе — дружная семья, В слове «мы» — сто тысяч «я», возвещая о начале действия. На сцену выходит артист и по совместительству художественный руководитель Театра на Юго-Западе Олег Леушин и, протанцевав несколько кругов под приветственные аплодисменты зрителей, обращается к залу. Он поздравляет нас с Первомаем и плавно погружает в реалии 90-ых, обращаясь к воспоминаниям о том, как отмечали День труда в те годы, «когда ещё вытрезвители работали, и в этот праздник не забирали», и как реализовывалась та самая Дружба народов. И начинается действие, формат которого, – читка пьесы одним героем.

При чем тут дружба народов? А при том, что в некотором советском городке N решили изо всех сил дружить народами но, как это действительно бывает, с применением административных ресурсов. А вмешательство государственных сил привело к абсолютному абсурду, когда непременно решили похоронить всех согласно определенной национальной пропорции. Но очень некстати умер один еврей, и вот тут разгорелась настоящая битва между многочисленными родственниками, которые все разошлись в вопросе, где же похоронить покойного – на еврейском кладбище, на Аллее Дружбы народов или, может, вообще где-то ещё.

А вот теперь, уж коли автор решился писать о данной пьесе, будем говорить начистоту. Вот вы пришли в прекрасный театр, расположенный в знаменательном месте, сели в уютный зал и приготовились смотреть увлекательный спектакль. Конечно, вам абсолютно комфортно, и вы пришли провести замечательный вечер, уж точно рассчитывая на постановку, длинной минимум в час-полтора (спектакль без антракта). Если это увлекательная пьеса с яркими и талантливыми актерами, продуманными декорациями и цепляющим действием, вы с удовольствием проведете на ней все два часа. Однако в этой постановке задействован всего один актёр. Который выразительно и действительно блистательно (без иронии) зачитывает пьесу, играя за всех персонажей, как женских, так и мужских. Блистательно для двух с половиной часов, потому что, само собой, если набрать в начале читки такие обороты, такую скорость, неудивительно, что можно поутомиться, начать терять голос и заговариваться к середине спектакля.

Но дело ведь в том, что формат пьесы просто не рассчитан на такое время, и зритель начинает сам уставать, сам теряет нить повествования и уже не так пристально следит за игрой актёра, не так часто смеётся над шутками героя. Хотя, честно говоря, было бы над чем смеяться.

Пьеса написана современным автором, «белорусским евреем», как его представил артист и руководитель театра перед началом действия. Конечно, она выдержана в советской традиции, презентует то время, но она о современности (по крайней мере, так позиционировалась). А по своим ценностям и культуре она совсем не современна, на самом деле: полна едких злачных шуточек в духе еврейского анекдота, абсолютно стереотипных и клишированных юмористических высказываний, которые выглядели местами пошло и, может быть, и были когда-то смешными, но только совершенно утратили всякий комизм в эпоху толерантности (попыток её популяризации, по крайней мере) и «новой искренности».

И даже советские реалии, которые так пытались представить, не все повсеместно были именно такими – пошлыми, развратными и бюрократическими. Если все вышеприведенные аргументы автора, по замыслу писателя, должны разбиться о стену жанра «ТРАГИкомедия», то нет – это не может быть трагично по причине якобы комичного юмора. То есть саркастическое высмеивание юмора того времени, показывая, как это на самом деле трагично было, смеяться над такими шутками, – это слишком сложная схема, и, даже если в этом и была задумка, через два с лишним часа монотонного чтения сценария такой писательский ход совершенно не считывается. Гиперболичные жанр (добавление «феерическая») и название «Слишком» сумасшедшие похороны тоже никак не спасают ситуацию.

Желая задавить нас этими преувеличениями и, видимо, погрузить в сумасшедшую атмосферу длительностью действия, драматург сильно перестарался – вместе с похоронами главного героя-еврея автор статьи, которую вы только что прочитали, похоронил всякие надежды и желание сходить в Театр на Юго-Западе вновь. Он (автор статьи) также ценит время читателей, в отличие от создателя пьесы, поэтому на этом заканчивает своё повествование, предоставляя вам самим решать, стóит эта постановка вашего внимания или нет.