Почти по Фрейду: Спектакль «Я» и тонкие грани личности художника

На углу дома на проспекте Вернадского, 125 виднеется рыжий бок «Театра на Юго-Западе». Гардероб, QR-коды, бордовые стены с лаконичными чёрно-белыми надписями и тёмный коридор – все эти формальности пробегают буквально за несколько секунд до начала спектакля.

- Добрый день, а вы как раз успели, - доброжелательно говорит администратор и проводит меня к одному из столиков в Арт-кафе.

В помещении темно, заметны лишь тонкие очертания лиц зрителей – на удивление в этот вечер пришла не только молодая публика, но и зрители преклонного возраста, которые, вопреки всем стереотипам, с любопытством ждут начала современной постановки, обещающей погрузить их в полный психоанализ. На небольшой сцене пара стульев и несколько лампочек, свисающих с потолка на проводах. Лампочки загораются – посреди импровизированной комнатушки сидит новый Раскольников, одетый в майку-алкоголичку. Потрепанный, нервный, истерзанный собственными беспокойными мыслями он затравленно оглядывает комнатушку и мечется по ней как безумный. Герой Егора Кучкарова по имени «Я» - творец, для которого собственный талант стал самым тяжелым бременем. «Я» спорит с самим создателем. Талант мучительно мечется внутри, но у поэта не складывается ничего, кроме начальных строк. Что писать и для кого? Вокруг отвращающая обывательщина: та самая комнатушка, сон и пробуждение, кровать, обед, туалет – благо, всё под рукой…

В комнатушке появляется новый герой, оглядывающий творца с издевательской улыбкой. Более тонкий, складный, напоминающий чёрного змея «Он» в исполнении Андрея Кудзина играет с хозяином комнатушки как с той самой мышью, которая скреблась за его плинтусом. Материализовавшееся альтер-эго героя, его тёмная сторона, которую творец прикормил и которой дал свободу, буквально позволившую «Ему» обрести имя, ставит творца перед выбором – убийство или самоубийство? Оно с отвращением демонстрирует ему хрупкую убогость человеческого существа, сеет сомнения. «Он» силён и властен – себе он желает заполучить и «Её», принадлежащую когда-то творцу.

«Она» (Алина Дмитриева) появляется на сцене в белой мужской рубашке и с тронутой болью жалостливой улыбкой оглядывает творца – тот уже перестал узнавать свою Музу. «Я» со злостью кидает к её ногам рубашку, в которой родился – отдаёт свой талант. «Он» свирепствует от ревности – Муза приходит не к нему, а к безвольному и хрупкому творцу, имеющему тот самый талант, которым никак не может в полной мере воспользоваться. Возникает настоящий любовный треугольник. Кульминация – выбор Музы: перед ней «Он», произносящий пронзительную страстную речь, полную правдивой желчи, и «Я», неожиданно доставший прекрасные стихи откуда-то изнутри.

В конце спектакля громко раздаётся выстрел: «Некто», четвёртый молчаливый герой-наблюдатель, стреляет в творца. «Он победил», - произносит Муза, глядя на упавшего «Я».

По залу разносятся аплодисменты, зрители переглядываются.

«Что происходит с художником, который отказывается от таланта? Что значит «интеллектуальное самоубийство»? Может ли Она вернуть веру в себя? Где та грань, за которой заканчивается жизнь творца?»

Пожалуй, каждый нашёл собственный ответ на эти вопросы, а сеанс самоанализа от Максима Лакомкина лишь к этому подтолкнул.