Паблик-ток «Идеология, квазифольклор и подмена народной культуры»

Музей истории ГУЛАГа и творческое объединение «ПОД ОБЛАКАМИ» проводят совместно цикл мероприятий «Русское народное советское», где обсуждается влияние советской идеологии на народную культуру.Расцвет культуры начала XX столетия, обусловленный бурными историческими событиями, отразился и на фольклористике. В этот период появилось множество направлений, школ и методов изучения фольклора. Значительный вклад в исследование русского народа внесло появление первого звукозаписывающего устройства — фонографа. Фольклористика и смежные науки развивались вплоть до 1928 года. С 1930-х годов, в период господства сталинского режима, краеведение и другие дисциплины о народной культуре подвергаются сильнейшему идеологическому давлению.

Паблик-ток имел задачей рассмотреть произошедшие изменения и их проявления в фольклористике с 1930-х годов и в дальнейшее советское время. Участие в дискуссии приняли следующие спикеры: кандидат философских наук, культуролог Даниил Крапчунов, кандидат филологических наук, старший научный сотрудник Центра типологии и семиотики фольклора РГГУ Наталья Петрова, кандидат филлсофских наук, кинокритик, историк кино Кирилл Горячок. Модератором выступила Наталья Прохорова - этномузыколог, участница творческого объединения «Под облаками».

На вопрос о влиянии власти на фольклор в 1930-е годы отвечал кандидат филологических наук. Наталья Прохорова отметила следующее - появилось понимание того, что фольклор - это не оппозиция власти, более того - фольклор может стать опорой власти. М.К. Азадовский и А.М. Астахова - советские филологи настаивали на том, что фольклор - это не пережиток прошлого, а способ общения с массами. Советский литературовед Ю.М. Соколов высказывался, что можно не просто изучать фольклор, но и направлять его в необходимое русло. В 30-е годы происходил отбор жанров на те, которые можно записывать и публиковать, а исключалось, все, что было связано с верой, мифологические рассказы, а также открытый в 1920-е годы городской фольклор, который в дальнейшем показался опасным и даже изучение его прервалось. Исследователи концентрировались в таком случае на революционных тематиках песен, частушек. Возникает закономерный вопрос - как же советские власти направляли фольклор в необходимое мероприятие? И здесь роль играла не только пропаганда, но и посещение, частушечниками, например, особых мероприятий, где им рассказывали об актуальных темах.

Другую сторону поставленной в теме проблемы рассматривал Даниил Крапчунов:

«Ученые перестали быть исследователями, они стали активными соучастниками».

Перед этнографами стояла особая задача - все народы были разного экономического и культурного развития, поэтому более отсталых нужно было просвещать в духе социализма. Даниил также высказал довольно любопытную точку зрения о том, что ссылка в Сибирь, а живших там - в другие места, более угрюмые по климатическим условиям, необходимы были прежде всего для того, чтобы разорвать все связи - там, где существовала иерархия, совместное творчество, а значит разрушается и фольклор. На его место и становятся квазифольклор, в будущем постфольклор.

Кирилл Горячок прокомментировал состояние русской культуры в кинематографе в рассматриваемый нами период. В основном это картины о русской женщине, «седлающей» трактор - «Торженка», «Иван», «Крестьяне» 1934г. -  картины о женщине-ударнице.

Переломным моментом стал выход фильма Андрея Кончаловского «Ася Клячина». В нем впервые использовался документальный материал -  реальные моменты и мнения жителей деревни. Предпоказ фильма вызвал негативную оценку самих колхозников, увидевших себя со стороны и не признавших этот образ, поэтому на определенное время картину «положили на полку».

Итогом интереснейшего обсуждения стало заключительное слово Даниила Крапчунова, который согласился со словами, некогда произнесенными Хаттингтоном о кризисе идентичности. Начало этого процесса можно отыскать как раз-таки в разрушении фольклора, когда каждая деревня, находящаяся лишь через реку, имела свои особенности - по мелодичности песни, ручке банного веника, квашение капусты, подача киселя или оладий по праздникам. Это то, что их отличало и в то же время, создавало иллюзию причастности. Можно утверждать, что современные крещенские купания, например, - не столько религиозные действа, сколько та самая идентичность.

Несмотря на выявленную проблему, ведутся поиски ее решения, которые обязательно будут рассмотрены в следующих мероприятиях с именитыми специалистами в рамках данного цикла.