"Резюме" Довлатова

Режиссёр Алексей Герман-младший в киноленте раскрывает Сергея Довлатова как писателя, человека. Писателя, который не имеет успеха у издателей. Режиссёру удаётся сделать это, показав всего несколько дней из жизни Сергея Донатовича. Чтобы больше передать дух того времени, «Ленфильм» предложил петербуржцам принести вещи семидесятых годов. Не зря. Шкафы, элементы декора приближают тебя к героям. Довлатов со своим другом Бродским будто берут тебя за руку и заводят в мир поэтических посиделок в квартиры, которые пахнут алкоголем и сигаретами; пахнут стихами, переживаниями и «лёгкостью». А время пахнет цензурой. У зрителя возникает горечь от того, как современники Довлатова относятся к творчеству. От писателей не ждут нового, от писателей ждут того, чего попросят. Ценят не свободных творцов, а ремесленников. Но как мы слышим от одного из героев «Талантливый и успешный — перпендикулярные понятия». Многие работы Довлатова и Бродского не хотят публиковать по идеологическим соображениям. «Все идиоты. Один Бродский гений. Так и живем», — говорит герой, а чуть позже оказывается на настоящем кладбище рукописей. Рукописей, которые сдали школьникам на макулатуру. «А ведь это чьи-то жизни». Довлатов и его друзья обречены быть творцами в такое время. Бытовые проблемы добавляют масла в котёл терзаний души, повышают градус претензий к самому себе. К герою Довлатова, который прежде всего остаётся именно-самим собой. Таким мы видим его в фильме: отказывающийся писать неискренне и «как надо», невидящий «позитивной и негативной литературы», утверждающий: «Литература либо есть, либо её нет».

Пусть тому противоречит жанр под грифом «биографический», фильм всё-таки для знатоков истории Довлатова. В противном случае вы рискуете заснуть, потеряв линию развития сюжета, которой на самом деле попросту нет.Время здесь будто бы замерло на одном месте: концом картины станет точка её отправления. Но суть здесь не в пути, а в том, кто проходит его: Довлатов здесь показывается изнутри. Теперь он не просто советский журналист из «Конца прекрасной эпохи», а часть системы непризнанной, отверженной цензурой.