В Библиотеке иностранной литературы прошла лекция о Медее

Легенда о путешествии аргонавтов за золотым руном входит в число самых известных древнегреческих мифов и пользуется любовью у детей и подростков. Со временем, однако, детали, обрамляющие основную сюжетную линию, отступают на второй план. Эпизод засеивания священного поля Ареса драконьими зубами затмевает остановку «Арго» на острове Лемнос, а на фоне героизма и бесстрашия Ясона бледнеют портреты его доблестных спутников. И совсем уж немного места остается в людской памяти для колхидской волшебницы Медеи, а если кто и поминает ее, то, как правило, недобрым словом. 

Определение «девиантная женственность» очень точно и емко характеризует образ Медеи. С одной стороны, в контексте мифа она выступает в роли носительницы высоко развитого чувственного начала и, что немаловажно, выполняет репродуктивную функцию. С другой, и в знаменитой трагедии Еврипида, и в большинстве написанных позднее произведений подчеркивается ее инаковость за счет бунтарского духа, чувства собственного достоинства и нежелания занимать виктимную позицию, что в совокупности и приводит к убийству их с Ясоном сыновей. 

Филолог и автор курса лекций Татьяна Рыжкова отмечает, что вокруг Медеи сосредоточено на порядок больше внутренних и внешних конфликтов по сравнению с другими женскими персонажами мифов. В ее взаимоотношениях с обществом камнем преткновения становятся магические способности: даже помогая больным во время странствий с Ясоном, Медея оказывается отчужденной, причем дважды — как колдунья и как иностранка. Кроме того, воплощая в себе силы природы, она способна и даровать жизнь, и отнимать, а сама тяготится принятием божественной сущности и, следовательно, выбором между долгом матери и долгом богини. Стоит отметить, что амбивалентность образа кроется также в самом происхождении Медеи, поскольку она является внучкой Гелиоса, бога Солнца, и одновременно либо дочерью, либо жрицей Гекаты.

Ощутимый контраст наблюдается и в том, как работают с архетипом Медеи писатели и кинематографисты. В «Легенде о хороших женщинах» английского классика Джеффри Чосера она представляется образцом верности возлюбленному, а роман немецкой писательницы Кристы Вольф  «Медея: голоса» позволяет посмотреть на нее с точки зрения лишнего человека и отчасти направлен на то, чтобы обелить ее образ. Отголоски мифа прослеживаются на втором смысловом слое таких фильмов, как «Антихрист» Ларса фон Триера и «Солнцестояние» Ари Астера: в обоих случаях главные героини тяжело переживают полученные психотравмы, и на фоне этого их поступки принимают деструктивный характер. Наконец, Медея нередко фигурирует в феминистской поэзии, потому что именно в ее монологе из трагедии Еврипида впервые поднимается тема эмансипации. 

И если античный театр не предполагал участия женщин в постановках и в целом их посещения, — иронично, монолог произносился мужчинами-актерами для мужчин-зрителей, — то сейчас каждый может приобрести билет на понравившийся спектакль. Например, на новую «Медею» в Театре им. Ермоловой.

Источник: официальный сайт Театра им. Ермоловой.

Премьера состоялась 18 апреля 2024 года, и, поскольку это первая древнегреческая трагедия, вошедшая в репертуар, подготовка к ней велась с особенной щепетильностью. Татьяна Рыжкова рассказала о двух запомнившихся ей деталях постановки — это длинный подол платья главной героини как метафора ее прикованности к земле и зашифрованная в отдельных элементах декораций отсылка на миф о проклятии черного солнца, которое было наслано Афродитой на весь род Гелиоса в отместку за раскрытие ее измены супругу. Примечательно, что обе они присутствуют и на литографии, созданной чешским художником Альфонсом Мухой в конце XIX века.

«Медея», Альфонс Муха, 1898 год.

В ходе финальной дискуссии гости лекции пришли к выводу о том, что Медея — глубокий персонаж, поведению которого не может быть дана всеобщая оценка. Каждый читатель и зритель волен интерпретировать мотивы ее поступков, основываясь на собственных представлениях о добродетели и преступлении. И именно то, что пространстве мифа об аргонавтах неординарной, страстной, противоречивой натуре Медеи места не нашлось, увековечило ее образ в мировой культуре и позволило ему не утратить актуальность вплоть до наших дней.