О силе молвы и торжестве зависти: в театре Терезы Дуровой показали спектакль «Моцарт и Сальери»

28 марта в театре Терезы Дуровой состоялся премьерный показ спектакля «Моцарт и Сальери. Версия» по мотивам Пушкинской трагедии (режиссёр Тереза Дурова). Движущая сила действия (то на чём базируется сюжет драмы) - это чувство зависти.

Зависть в трагедии доведена до наивысшей точки своего развития. Драматург изначально наделяет её той максимальной, предельной силой, на которую только способно это чувство: это особая зависть, омрачающая рассудок, порождающая в человеке разрушительное, дисгармоничное начало. Люди поют про любовь, считая её сильнейшим чувством. Но едва ли человек постиг весь масштаб чувства зависти. Того самого, когда хочется выть волком оттого, что всё внутри разъедает и сжигает от... досады. Да, именно досады. Только это какая-то особая, утрированная, дьявольская досада от осознания своего абсолютного бессилия.

Объект зависти превосходит тебя и ты ничего не можешь сделать, твоё самолюбие изнывает и корчится в муках, но ты беспомощен. А что может быть страшнее для человеческой личности, чем разрушенное самолюбие, осознание своей ничтожности и невозможности помочь себе? Да, зависть, буквально выжигающая человека изнутри, - одно из самых сильных чувств, на которое только способна наша натура. А сильнейшее чувство не может не найти соответствующего воплощения. Как жидкость, льющаяся в сосуд непрерывным потоком, рано или поздно должна его переполнить, так и завистливая желчь, неумолимо насыщающая собой всё существо человека, когда-то, наконец, потребует выхода. Ужаснейшего выхода. И имя ему - убийство. 

Перед режиссёром и актёрской труппой предстала далеко не простая задача. Во-первых, оживить произведение, не исказив его сути и не запятнав неверной интерпретацией. Во-вторых, великое произведение требует не менее талантливого воплощения: передать актёрской игрой всё многообразие эмоциональной гаммы, изобразить чувства во всей сложности и противоречивости. Ну и в-третьих, придать постановке лёгкий оттенок индивидуального видения - та самая режиссёрская адаптация прочитанного. И мастерство постановки спектакля было продемонстрировано: зритель увидел достойное воплощение произведения гениального творца. 

Спектакль «Моцарт и Сальери» идёт с припиской «Версия». И версия - это та самая самобытная переработка Пушкинской трагедии, то что органично вплелось в постановку произведения. 

После внезапной смерти Моцарта в возрасте 35 лет, молва причислила Сальери причастным к смерти композитора, а причиной смерти объявила умышленное отравление. И А.С. Пушкин, отделив друг от друга понятия «персонаж» и «биографическая личность», решает развить своё произведение в русле укоренившегося слуха. В 1997 году в Милане состоялся суд по делу Антонио Сальери, который был признан невиновным. И именно этот Миланский процесс дополнил постановку произведения. 

Так, в спектакле Терезы Дуровой искусно соединились литературный и исторический материал. Действо начинается с размышления журналиста (актёр Даниил Исламов) о причине смерти Моцарта, за ним следует судебное заседание по делу Сальери: ожесточённый, страстный спор сторон обвинения и защиты. Кто же Сальери: бесчестный завистник, или неповинная жертва людской молвы, и его великая фигура всё-таки не запятнана страшным преступлением? И это фон для режиссёрских размышлений: отравление Моцарта - вымысел или истина? 

За заседанием следует основное центральное действие, в точности то, что было описано в трагедии А.С. Пушкиным. И это уже про второй пункт задач, стоявших перед постановочной группой: передать палитру эмоций во всей её полноте, многоликости и неоднозначности. Моцарт (актёр Михаил Бубер) менее сложен в воплощении, чем Сальери. Первый лёгок, беспечен, задорен. Он сам себя до конца не понимает и не осознаёт гениальности произведённого им на свет. Окрылённый талантом, герой простодушно предаётся забавам - видно, что всё созданное им, совершается по наитию и не доставляет ему труда. Музыка льётся у него из души, словно кто-то свыше творит его рукой.

Куда сложнее передать Сальери. И как мастерски жил этой ролью на сцене актёр Сергей Батов. Как тонко был им передан человек, завидующий страстно, тяжело, злобно, мающийся под грузом подавленной ненависти и вместе с тем мучимый внутренними противоречиями. Эта борьба тьмы, поглощающей его, и ещё живого, светлого начала, когда он терзается сомнениями протянуть или нет Моцарту отравленный ядом бокал. И терзания чувства невозвратности произошедшего, когда Моцарт выпивает всё содержимое бокала: теперь минуты жизни композитора сочтены. 

Спектакль завершается появлением журналиста, свидетеля судебного заседания.

«Музыкой не солгать. Музыка - отражение сияния чистой души. А вот в буквы можно вплести всякое», – прозвучала на заседании фраза.

Она же стала лейтмотивом авторского дополнения к основному действию спектакля. Музыка - единственное искусство, не утратившее свой первозданный вид и божественную природу. А слова... Как много прячется в них лжи, умело завуалированной в истину